Тайны острова Плам - Страница 70

– Да. Но зачем им эта игра?

Она снова пожала плечами.

– Кто знает? – Она некоторое время пристально смотрела на меня. – Похоже, Гордоны шантажировали Фредрика. Похоже, оба что-то знали о нем. При людях он играл важную персону. Наедине Том и Джуди обходились с ним весьма фамильярно.

Шантаж. Я ждал целую минуту, пока эта мысль не дошла до меня.

– Я только рассуждаю, – сказала Эмма Уайтстоун. – Строю догадки. Я не мщу. Я хорошо провела время с Фредриком, мне он нравился, и я не в обиде за то, что он бросил меня.

– Ну что ж. – Я посмотрел прямо ей в глаза. – Вы разговаривали с Фредриком после убийства Гордонов?

– Да, вчера утром. Он позвонил.

– Что он сказал?

– Ничего особенного. Обычная болтовня.

– Сегодня он с вами разговаривал?

– Нет.

– Я навестил его этим утром.

– Да? Для чего?

– Не знаю.

– Вы, наверное, не знаете также, зачем пришли сюда?

– Верно. – Мне не хотелось объяснять, что после посещения острова Плам и Мэрфи нет потенциальных свидетелей, что я отстранен от работы и мне приходится разговаривать с людьми, допросить которых полиция графства не додумается. Я уже достаточно далеко зашел и балансировал на грани пропасти. – Вы знаете кого-нибудь из друзей Гордонов?

– Я ведь не вращалась в тех кругах, за исключением времени, когда была вместе с Фредриком. Но это были его друзья.

– Начальник Максвелл был в их числе?

– Думаю, что был. Мне эта дружба так же непонятна, как дружба Гордонов с Фредриком.

– Кажется, будет трудно найти друзей Гордонов.

– Насколько я понимаю, все их друзья с острова Плам. Тут нет ничего странного. Это люди одного круга. Вам бы лучше поискать на острове.

– Наверное, вы правы.

– Какое у вас сложилось мнение о Фредрике?

– Чудесный человек. Мне нравилось его общество. – Эмма была права. Но теперь, узнав, что он дал Уайтстоун отставку, я окончательно убедился – в мире нет сексуального равенства. – У него маленькие и блестящие глаза, – сказал я.

– И бегающие тоже.

– Верно. Могу я попросить вас об одном одолжении?

– Можете.

– Не говорите ему о нашем разговоре.

– Я не буду вдаваться в подробности. Но скажу ему, что мы встречались. Я не лгу. Однако я знаю, что можно говорить и о чем следует умолчать.

– О большем я не смею вас просить.

На Манхэттене нет столь тесного переплетения людских отношений, как здесь. Это следовало иметь в виду и учитывать при расследовании дела Гордонов. Я достаточно сообразителен, чтобы не пренебречь подобным фактором.

– Вы, наверное, знали начальника Максвелла?

– Его все знают.

– У вас с ним были свидания?

– Нет. Но он просил меня об этом.

– Вам не нравятся полицейские?

Она рассмеялась. Она пошевелила пальцами и снова скрестила ноги. О Боже! Нет, я люблю постоянство. Я все еще тосковал по Бет.

– Можно, я позвоню от вас?

– Конечно. Телефон здесь рядом.

Я вошел в соседнюю комнату. У меня появилось ощущение, что я попал из девятнадцатого века в двадцатый. Этот кабинет исторического общества был заставлен современной конторской мебелью. Я воспользовался телефоном, стоявшим на одном из письменных столов, и позвонил на свой автоответчик. Пришло одно сообщение. Мужской голос говорил: "Детектив Кори, это детектив Коллинс из полиции графства Суффолк. Детектив Пенроуз просила меня вам позвонить. Она застряла на каком-то длительном совещании. Она передает, что не может с вами сегодня встретиться и позвонит вам или вечером или завтра утром". Это было все. Я повесил трубку и осмотрел кабинет. Под одним из столов была пара кожаных сандалий. Скорее всего, они принадлежали Уайтстоун.

Я вернулся в библиотеку, но не стал садиться.

Эмма Уайтстоун посмотрела на меня:

– Что-нибудь не так?

– Нет. Так на чем мы остановились?

– Не помню.

Я взглянул на часы и предложил:

– Может быть, закончим наш разговор за ленчем?

– Конечно. Но сперва я покажу вам наш музей.

Большая часть второго этажа отводилась для кабинетов, хранилищ, экспонатов и архивов, там находились и два спальных гарнитура в старом стиле. Один из них, по словам Эммы, относился к середине семнадцатого века, другой был ровесником дома, построенного в середине восемнадцатого.

– Дом построил морской купец, разбогатевший в Южной Америке, – пояснила Эмма.

– На кокаине?

– Нет, это смешно. На самородках из Бразилии. Капитан Сэмюэль Фарнсуорт.

Я опустился на бугорчатую постель.

– Вы здесь спите?

Она улыбнулась.

– Иногда. Это матрац, набитый перьями.

– Перьями морского ястреба?

– Наверное. Раньше они пользовались успехом.

– Они снова становятся модными.

– Все становится модным. Проклятый олень съел мои рододендроны. – Мы вышли из спальни. – Вы хотели посмотреть на архивы?

– Да.

Она провела меня в большую комнату, которая, скорее всего, когда-то служила спальней, а сейчас была заполнена шкафами для папок, полками и длинным дубовым столом.

– У нас есть подлинные документы и книги, восходящие к середине шестнадцатого века. Документы, письма, завещания, судебные решения, проповеди, приказы по армии, судовые декларации и журналы. Некоторые из них просто очаровательны.

– Как вы занялись этой работой?

Она пожала плечами.

– Не знаю... Лишняя головная боль. Еще одна из глупых идей Фредрика, якобы ведущих вверх по социальной лестнице. Я работала здесь архивариусом, и меня это устраивало. Он предложил меня на пост президента, а все, что пожелает Фредрик, – закон. Помимо всего, я осталась архивариусом. Цветочница и архивариус исторического общества Пеконика.