– Наверное, веревки хватит, чтобы спуститься на пляж.
– Да, так действительно легче спускаться или подниматься.
– Да.
Бет нагнулась и посмотрела вниз. Я сделал то же самое. Мы заметили, что трава примята там, где спускались и поднимались. Это был, как я уже упомянул, крутой склон, но по нему человеку в хорошей физической форме и без веревки легко проделать путь туда и обратно.
Я нагнулся больше и увидел, что там, где травы не было, почву пересекали красноватые полосы глины и железа. Я заметил и нечто другое. Примерно на десять футов ниже было что-то вроде полки или выступа. Бет тоже обратила внимание на это.
– Пойду взгляну, – сказала она.
Она потянула за веревку и, убедившись, что та прочно привязана к стволу дерева, а ствол дерева крепко врос в землю, двумя руками ухватилась за нее и, повернувшись спиной к морю, спустилась до выступа, а после приземления отпустила веревку.
– Спускайся, – крикнула она. – Здесь интересно.
– Хорошо. – Я спустился по склону, держась за веревку одной рукой. Я встал на выступ рядом с Бет.
– Взгляни на это, – сказала она.
Выступ был около десяти футов длиной и три фута шириной. Центр его занимало углубление. Сразу было видно, что возникло оно не без человеческого участия. Остались заметные следы лопаты. Мы с Бет присели и заглянули в углубление. Маленькое, около трех футов диаметром и только четыре фута глубиной. Внутри ничего не было. Трудно было определить предназначение углубления, и я стал строить догадки:
– Здесь можно было бы прятать провизию для обеда и холодильник для вина.
– Здесь можно даже спать, засунув туда ноги, – добавила Бет.
– Или заниматься любовью.
– Я знала, что ты это скажешь.
– Ну, это же правда. – Я встал. – Они, возможно, собирались углублять эту пещеру.
– Для чего?
– Не знаю. – Я повернулся к заливу и сел, опустив ноги за выступ. – Здесь хорошо. Садись рядом.
– Становится прохладно.
– Вот, возьми мою рубашку.
– Не надо, она пахнет.
– Ты сама грязнуля.
– Я устала, перепачкалась, колготки порвались. Надо срочно принять ванну.
– Как романтично.
– Могло бы быть. Но здесь нет никакой романтики. – Она встала, схватилась за веревку и поднялась наверх. Я подождал, когда она поднимется, и последовал за ней.
Бет свернула веревку и положила на прежнее место у основания дерева. Она обернулась, и мы оказались лицом к лицу на расстоянии одного фута. Наступил неловкий момент, мы так стояли секунды три, я протянул руку и провел ею по ее волосам и щеке. Прилив страсти подтолкнул мое тело вперед, я уже предвкушал, как наши уста сольются в поцелуе, однако Бет отступила назад и произнесла то магическое слово, которое вызывает в современных американских мужчинах условный рефлекс:
– Нет.
Я тут же отскочил на шесть футов и сложил руки за спиной. Мой возбужденный член рухнул, как подрубленное дерево.
– Я подумал, что твой дружелюбный треп прелюдия к слиянию обнаженных тел в экстазе. Извини меня.
На самом же деле все было не совсем так. Бет действительно сказала "нет", но я стоял в нерешительности с таким выражением разочарования на лице, что она добавила: "Не сейчас", что уже не так плохо, затем проговорила: "Может быть, потом", что уже гораздо лучше, и наконец закончила: "Ты мне нравишься", что приятнее всего.
– Не спеши, – сказал я. Я говорил серьезно, подразумевая, что она не станет тянуть дольше трех дней. Три дня – это своеобразный предел для меня, хотя, бывало, я ждал и больше.
Мы больше не возвращались к этой теме и спустились вниз по прибрежной стороне утеса, затем сели в машину.
Она включила зажигание, передачу, вдруг выключила ее, чмокнула меня в щеку, снова включила передачу, и мы рванулись с места, оставляя позади клубы пыли.
Когда мы подъезжали к Нассау-Пойнт, уже смеркалось.
– Мне что-то подсказывает, что в этом куске земли ничего нет, – заговорила Бет. – Романтическое уединенное место, собственный уголок. Они были со Среднего Запада, скорее всего, у них там была земля. Приехав сюда, они стали арендаторами в таком месте, где земля столь же много значит, как и там, откуда они приехали... Правильно?
– Правильно.
– И все же...
– Да. И все же... И все же они могли сэкономить около двадцати пяти тысяч баксов, если бы взяли эту землю в аренду на пять лет. Они непременно хотели получить эту землю в собственность. Подумай об этом.
Мы подъехали к дому, где жили Гордоны, и Бет остановила машину позади моего джипа.
– Это был долгий день, – произнесла она.
– Поехали ко мне.
– Нет. Сегодня мне надо быть дома.
– Зачем?
– Нет смысла еще один день работать двадцать четыре часа подряд, к тому же графство не собирается платить за мотель.
– Сначала поедем ко мне. Мне нужно вернуть тебе компьютерные распечатки.
– Подождут до завтра, – сказала она. – Надо будет заехать в контору. Почему бы нам не встретиться завтра в пять.
– У меня.
– Хорошо. У тебя в пять. У меня к тому времени будет кое-какая информация.
– У меня тоже.
– Я бы предпочла, чтобы ты ничего не предпринимал до встречи со мной.
– Ладно.
– Наладь нормальные отношения с начальником Максвеллом.
– Обязательно.
– И отдохни немного.
– Ты тоже.
– Вылезай из машины. – Она улыбнулась. – Пора домой.
– Иду. – Я вышел из ее машины. Она развернулась, помахала мне рукой и уехала.
Я забрался в свой джип, накинул ремень безопасности, захлопнул дверцу. Включил двигатель, автомобиль не издал ни звука.
По дороге домой я вспомнил, что забыл воспользоваться дистанционным зажиганием. Какое это имело значение? Новые бомбы, которые подкладывали в автомобили, взрывались минут через пять. К тому же никто не пытался убить меня. Точнее, кто-то пытался, но это не было связано с этим делом. Вполне возможно, в меня стреляли по чистой случайности. Даже если это не так, то нападавшие посчитали, что надолго вывели меня из строя, и я получил сполна за то, что путался у них под ногами. Таков почерк мафии – если вам посчастливилось уцелеть, вас обычно оставляли в покое. Однако джентльмены, стрелявшие в меня, явно были испанского происхождения. А эти ребята считали работу завершенной только после того, как подложат бомбу в вашу машину.